«Недоедающих будет на 20–50 млн больше». Андрей Сизов — о полугоде войне для мирового продовольственного рынка

Война в Украине оказалась сильнейшим шоком для продовольственных рынков по всему миру — цены бьют рекорды, а угроза голода в беднейших странах стала одним их важных обвинений против России. О том, насколько серьезен на самом деле продовольственный кризис, вызванный войной, чем обернутся санкции для российского сельского хозяйства, зачем Владимиру Путину понадобилась зерновая сделка с Украиной и долго ли она проживет, мы поговорили с самым известным российским экспертом по агрорынку — директором аналитического центра «Совэкон» Андреем Сизовым-младшим.

После начала войны многие политики и международные организации пугали грядущим продовольственным кризисом. Это были серьезные угрозы или все-таки они были преувеличены?

Если мы определяем продовольственный кризис как то, что люди где-то голодают, то это было всегда. Для измерения кризиса существует много градаций. Например, в последние годы в мире недоедали несколько сотен миллионов человек. При этом их количество начало расти не после 24 февраля, а еще раньше — цены на продовольствие росли в 2020 и 2021 годах. К началу 2022 года они уже находились на высоких отметках. Мы [до начала войны] ожидали, что период роста цен завершится. Впереди был новый урожай в Северном полушарии, ситуация начинала нормализоваться.

Но 24 февраля началась война, из-за которой мы увидели новый виток роста цен на продовольствие. Основные бенчмарки — например, цены на пшеницу на Чикагской бирже — за несколько недель выросли примерно в полтора раза. Наверное, там был рекорд по росту цен. В трейдинге есть такое понятие, как limit up или limit down. По-простому — «планка». То есть, когда рынок упирается в установленный биржей предел и торги останавливаются, выше него (или ниже) заявку выставить нельзя. В Чикаго рост упирался в «планку» семь сессий подряд. Скорее всего, такого не было вообще в истории. Но ситуацию, конечно, можно сравнить с 2007–2008 годами, когда были сопоставимые цены по многим позициям. Но и тогда рост не был таким стремительным. Плюс важная разница заключается в том, что тогда это была чисто рыночная история.

Из-за резкого роста цен после 24 февраля наиболее бедным странам, где потребители тратят на продовольствие более 50–60% дохода, стало тяжело. Количество голодающих вместо того, чтобы в 2022 году снижаться, продолжило расти. По оценкам FAO и World Food Program, недоедающих будет 20–50 млн и больше из-за того скачка цен на продовольствие, который мы наблюдали в первой половине года.

Не так давно FAO вновь обновила свой продуктовый индекс — цены на продовольствие падают уже пятый месяц подряд. Получается, продовольственный кризис позади?

Индекс FAO — это индекс оптовых цен на зерно, масла, масло, сухое молоко и так далее. То есть это не те цены, которые мы видим на полках магазинов.

С точки зрения этих цен сейчас мы вернулись на довоенный уровень начала 2022 года. Но напомню, что это все-таки все еще высокий уровень по сравнению с, например, августом 2021 года.

И в 2021 году, по вашим словам, цены тоже были высокими — если сравнивать с доковидным временем. В чем тут причина роста уровня цен? Постковидная инфляция во всем мире?

Нет, это не совсем так. Да, это довольно популярная история, что перестали работать цепочки поставок, продовольствие не возится, из-за чего цены растут. Но глобальная продовольственная система довольно спокойно справилась с ковидом, несмотря на мрачные прогнозы, что не будет хватать рабочих рук, не будет хватать сезонных рабочих и так далее. Единственное, во время пандемии останавливались бойни, потому что оказалось, что ковид там хорошо распространяется, а Китай на время останавливал импорт, потому что считалось, что на замороженных продуктах могут оставаться следы коронавируса. Но и это все незначительные факторы.

Тот рост цен, который мы наблюдали во время пандемии, был в первую очередь связан с рыночными факторами. Самое главное — в США резко ухудшились виды на урожай кукурузы из-за бури деречо на Среднем Западе в августе 2020 года (прямолинейная буря, часто возникающая в разных регионах США и которая способна преодолевать большие расстояния за короткое время. — The Bell), которая заметно повредила посевы. Также Китай за сезон 2020/21 в четыре раза нарастил импорт кукурузы — с 7,5 млн до 30 млн тонн. А ковид — это, наверное, 10% от всей истории.

Вернемся к теме войны. Можете рассказать подробнее, почему Россия и Украина играют такую важную роль на рынке продовольствия?

Россия — экспортер пшеницы номер один в мире. Украина — мировой экспортер №4 пшеницы и кукурузы, крупнейший экспортер подсолнечного масла. Стоит добавить, что важно смотреть именно на долю в мировой торговле, а не в производстве. На Украину приходится 10–15% мировой торговли пшеницей и кукурузой. На Россию — под 20% торговли пшеницей. Заместить выпадение таких и даже намного более скромных объемов очень сложно.

Рынок стягивание российских войск к границе нервировало, однако в целом почти до самого последнего момента ситуация была в целом нормальная — никто не ожидал полномасштабных военных столкновений. 22–23 февраля пошел заметный рост, который после 24-го перешел уже в панический. Столь быстрый рост был дополнительно подкреплен значительным объемом коротких спекулятивных позиций, то есть ставок на падение рынка, в середине февраля. С конца февраля фонды были вынуждены стремительно их закрывать, покупая фьючерсы. В середине февраля объем коротких позиций составлял 37 тысяч контрактов (каждый контракт соответствует 5000 бушелей, или 137 тонн пшеницы) — это самый значительный объем с мая 2020 года. В первой половине марта спекулятивные фонды закрыли свои короткие позиции и «перевернулись», активно покупая фьючерсы. К середине марта их чистая длинная позиция (ставки на рост) составляла 25 тысяч контрактов.

С фундаментальной точки зрения рынок, по нашим оценкам в феврале-марте, «запрайсил», то есть отразил в ценах то, что в ближайшие месяцы, а то и больше, никаких поставок ни из России, ни из Украины не будет.

После начала войны Украина быстро заблокировала свои порты, что азовские, что черноморские. Поэтому поставок украинского продовольствия не было (позже они начались по земле, но совершенно не в тех объемах, что в мирное время). Российские поставки после небольшого перерыва в конце февраля продолжились. Пока рынок переварил тот факт, что, несмотря на войну, Россия продолжает грузить продовольствие, прошло довольно много времени.

Для чьей экономики сельское хозяйство важнее — российской или украинской?

Однозначно для украинской. Простые цифры — сельское хозяйство для экономики России составляет 4% ВВП, для экономики Украины — около 10%. Для сравнения: в странах Западной Европы в среднем это примерно 1,5%, в США — 1%. Поэтому тот факт, что Украина не могла нормально экспортировать продовольствие — это было крайне тяжело для ее экономики.

А кто основные покупатели украинского и российского продовольствия?

В основном те, кто недалеко находится. Для Украины — это страны MENA (Ближнего Востока и Северной Африки. — The Bell) и Европа, которая после 2014 года выделила беспошлинные квоты на поставки украинского продовольствия. Также это Юго-Восточная Азия, например, Индонезия. Индию и Бангладеш тоже можно выделить как крупных покупателей. И Китай — это важный покупатель в первую очередь масличных и кукурузы.

У России список покупателей примерно похожий, но в чем-то он различается. Например, страны Европы — не столь важные импортеры российского продовольствия. Не исключено, что Китай нарастит поставки из России, потому что в феврале страна разрешила импорт пшеницы и ячменя со всей российской территории, а не из отдельных регионов.

Основные покупатели украинского и российского продовольствия как-то поменялись за последние полгода войны?

Нет, принципиально покупатели не поменялись ни у тех, ни у других.

В июле Россия и Украина заключили в Стамбуле зерновую сделку и позволили Украине вывозить свое зерно через черноморские порты. Что сейчас с темпами поставок продовольствия?

Процесс идет достаточно активно. Из черноморских портов вышло более 120 судов, отгружено более 2,7 млн тонн продовольствия. В сентябре, вероятно, уплывет уже за 3 млн тонн. Мы не ожидали, что темпы будут настолько высокими.

Тут важно отметить, что 90% украинского экспорта шло именно через черноморские терминалы. Азовские не так важны, все-таки Азовское море не так глубоко, максимум по нему могут ходить суда-пятитысячники (то есть суда, способные перевозить до 5 тонн груза. — The Bell). А Одесса спокойно может отгружать «Панамаксы» (тип судов для насыпных грузов. — The Bell) на 60–70 тысяч тонн. Удивительно, что сделка пока держится, потому что она очень важна для украинской экономики, а не российской. Это очень большая экономическая помощь Украине с учетом того, что война затягивается, а в стране был просто жуткий кризис перепроизводства — в этом сезоне предложение с учетом запасов было в три раза выше внутреннего потребления.

А зачем в таком случае эта сделка Кремлю?

Есть некое официальное объяснение, что Россия пошла на эту сделку ради того, чтобы с нее сняли какие-то санкции против зерна и удобрений. Мне кажется, оно не слишком убедительное, потому что прямых санкций не было и нет. Что было — санкции против акционеров компаний, которые производят удобрения, перестали работать с российскими удобрениями порты балтийских стран, заметно пострадали компании — трейдеры зерна, в состав акционеров которых входил ВТБ. Были и остаются более длительный комплаенс, более дорогие страховки из-за военных действий, но это не непреодолимые сложности.

Другое объяснение, которое повторяют российские чиновники и многие медиа, что западные санкции привели к продовольственному кризису, а сейчас мы заключили сделку и помогаем бедным странам бороться с голодом (например, под таким лозунгом по Африке летом ездил Лавров).

Факт же пока в том, что, несмотря на заключение сделки, российский экспорт очень отстает от средних темпов в этом сезоне, который начался в июле. Темпы в июле-августе более чем на четверть ниже средних темпов экспорта.

Российские чиновники обычно объясняют это тем, что, мол, «Запад не хочет снимать скрытые санкции с российского продовольствия», однако причина в другом. До недавнего времени российское зерно было просто слишком дорогое для того, чтобы его активно экспортировать, из-за крепкого рубля и экспортных пошлин, которые были введены с прошлого года. Обычно для активных продаж надо, чтобы российская пшеница в порту отправки была хотя бы на $5–15 дешевле европейской, в этом же сезоне до начала сентября она была дороже.

Экспорт же удобрений, по словам вице-премьера Мантурова, после некоторого снижения в первом полугодии (в первом полугодии 2022 года экспорт удобрений снизился на 7,2% по сравнению с аналогичным периодом годом ранее. — The Bell) и перестройки логистики из-за закрытия Балтики, по итогам года должны быть близки к 2021-му.

Моя спекулятивная теория в следующем — это все часть какой-то большей сделки, неизвестной широкой публике, между Владимиром Путиным и [президентом Турции] Реджепом Эрдоганом. Эрдоган видит себя миротворцем в этой ситуации, а турецкая пресса пишет, что никакая это не сделка ООН, а сделка Эрдогана. Неизвестно, о чем они договорились с Путиным, можно лишь предполагать, что это один из пунктов их торга — например, вы нам зерновую сделку, а мы вам помощь в торговле и расчетах с остальным миром.

Сколько еще может продлиться зерновая сделка?

Формально ее заключили на четыре месяца с возможностью продления. Но мы не уверены, что она так долго продержится. Потому что, с одной стороны, вы воюете со страной, а с другой — вам надо ее максимально «задушить». Если с зерновым коридором начнутся какие-то проблемы, то мы можем увидеть сильный рост цен во всем мире. В первую очередь на зерно, во вторую — на масла. И эта вероятность не несколько процентов, а, как мне кажется, минимум несколько десятков процентов.

Вероятно, в ближайшее время мы можем увидеть несколько больше ясности после встречи Путина и Эрдогана 15–16 сентября в Самарканде.

На прошлой неделе Владимир Путин раскритиковал условия соблюдения зерновой сделки — якобы только два из 87 судов отправили в беднейшие страны. Это, по его словам, дает основания задуматься о том, чтобы ограничить вывоз зерна по черноморскому маршруту. Развивающиеся страны действительно «обманули», как выразился Путин, или нет?

Судя по тем документам, которые были подписаны в Турции, никаких обязательств поставлять свою продукцию именно в развивающиеся страны Украина не себя не брала. Никак не зафиксировано и право Кремля или кого-либо еще выбирать покупателей украинской сельскохозяйственной продукции. Развивающиеся страны в принципе в этих документах не фигурируют.

Более того, с точки зрения мирового баланса спроса и предложения неважно, куда конкретно идут суда из Украины — в бедный Судан или зажиточные Южную Корею или Ирландию. Есть поставки из Украины — цены везде по миру ниже, в том числе и в бедных странах, нет поставок — выше.

Россия вывозила с украинских территорий продовольствие, в том числе и зерно, — это задокументированный факт. Насколько масштабной, по вашей оценке, была эта практика?

Украина говорит о том, что было вывезено как минимум 400 тысяч тонн зерна. Российских комментариев нет, но, вполне вероятно, речь может идти о десятках тысяч, а может быть, и нескольких сотнях тысяч тонн зерна и масличных.

А для чего это было нужно России, если она и так крупный поставщик продовольствия? И куда потом девалось это зерно — продавалось за рубеж или использовалось внутри страны?

Во-первых, как-то нужно кормить людей на территориях, которые контролирует Россия. У местных фермеров зерно могли либо экспроприировать, либо его покупали по заниженным ценам. При этом, если украинские фермеры и принимали решение продать свою продукцию, это все шло, скорее всего, «в серую». Потому что люди опасались, что их могут признать коллаборантами.

Во-вторых, зерно могли экспортировать через крымские порты. Думаю, в первую очередь украинское зерно пошло именно на экспорт по каким-то серым схемам, например, в Сирию. Эти каналы существовали и до войны — крымские порты с 2014 года находятся под санкциями, но через них шел ручеек экспорта.

Поставки же на территорию России, вероятно, были довольно ограниченными. Во-первых, и свои запасы высоки. Во-вторых, российский зерновой рынок в последние годы был сильно обелен и оцифрован усилиями ФНС. Поставить что-то сюда в заметных объемах так, чтобы не вызвать вопросы налоговиков, думаю, непросто.

В Украине продолжается уборка урожая. Как война повлияла на него?

В этом году Украина соберет относительно пристойный урожай. Сельское хозяйство — это такая отрасль, которая продолжает работать даже в самых тяжелых условиях.

В этом году Украина произведет около 60 млн тонн зерна. Для сравнения, в прошлом были рекордные 84 млн тонн. Для военного времени это прекрасный урожай, в самом начале войны многие аналитики ожидали, что он будет существенно меньше.

Помогло то, что почти вся пшеница в стране озимая и была посеяна прошлой осенью, до войны.

Также в начале весны российские войска в виде «жеста доброй воли» отошли от Киевской области и северных регионов Украины, что помогло провести сев яровых культур, то есть тех, которые сеют весной и летом. В основном кукурузу, сою, подсолнечник и так далее. Учитывая, что эти регионы далеки от линии фронта, там, вероятно, будет почти все убрано.

Российские приграничные регионы, входящие в Черноземье, постоянно обстреливаются. Это может отразиться на объемах сбора урожая в России?

Если украинцы убирают урожай, находясь в 5–10 км от линии фронта, то вряд ли редкий прилет беспилотника в Курскую область будет серьезной проблемой. Для российского урожая это очень малый фактор. Его уборка сейчас идет, с осени прошлого года были хорошие погодные условия, когда начинают закладывать основы нового урожая, когда, собственно, сеют все озимые. Так, все указывает на то, что Россия соберет рекордный урожай зерновых и масличных. Мы ожидаем, что сбор зерновых составит 143 млн тонн, масличных — 28 млн тонн.

Из-за санкций Россия потеряла доступ ко многим западным технологиям, лишилась возможности поставки продукции. И это при том условии, что страна сильно зависит от импорта семян, а ту же сельскохозяйственную технику рано или поздно придется чинить. Что теперь будет с отечественным сельскохозяйственным сектором?

Действительно, успехи российского сельского хозяйства во многом связаны с тем, что Россия тесно была и в какой-то степени еще остается инкорпорирована в остальной мир. Мы активно продаем зерно, масло, шроты (высокобелковый концентрированный корм. — The Bell), в не столь отдаленной перспективе могли бы стать и заметным экспортером мяса. При этом это во многом завязано на импортные средства защиты растений, сельхозтехнику и комплектующие, родительского стада, которое нужно для воспроизводства в животноводстве, ингредиентов для кормов, семян.

Но для нормального времени это совершенно нормальная практика, если вы, конечно, не Северная Корея или какая-то прочая автаркия. Все дело в том, что на всех этих рынках, которые я перечислил, существует всего несколько глобальных лидеров. Эти компании работают на весь мир, они тратят огромные деньги на R&D (научно-исследовательские работы. — The Bell) и разрабатывают современные технологии, чтобы продавать их всему миру. Повторить то же самое на примере страны, где живет 145 млн человек, невозможно. Какие-то чиновники это понимают, но официальная риторика пропаганды заключается в том, что мы должны максимально импортозамещаться в области технологий. И, что совершенно ужасно, вроде бы должны, исходя из здравого смысла, сдувать пылинки с тех, кто еще соглашается поставлять агротехнологии в Россию, но нет, давайте будем квотировать импорт семян. Что, конечно, очень плохая идея.

В результате можно попасть в крайне неприятную ситуацию, когда останутся какие-то свои доморощенные, априори уступающие остальному миру технологии плюс ограниченные поставки из Китая. Это будет дорого и плохо, а рекорды этого года могут оказаться лебединой песней российского агропрома.