Блогер Сталингулаг долгое время оставался загадкой. Не все верили, что за крупнейшим каналом в Telegram и твиттером с миллионом подписчиков стоит обычный человек. Год назад журнал РБК провел расследование и узнал, что канал с сатирическими постами о жизни в России ведет Александр Горбунов из Махачкалы. Сам Сталингулаг тогда отмолчался, а через полгода, когда к его родителям нагрянула полиция с обыском по обвинению Горбунова в телефонном терроризме, решил раскрыть свою личность. Сане из Дагестана, это еще одно альтер-эго Сталингулага, 27 лет. С детства он страдает тяжелым недугом — спинальной мышечной атрофией. Чтобы заработать на достойную жизнь, Горбунов в подростковом возрасте занялся онлайн-покером, а позже — трейдингом. В интервью Елизавете Осетинской он рассказал о своих инвестиционных стратегиях и объяснил, почему не считает свои блоги особенным успехом, хотя, по нашему мнению, его история — очень вдохновляющая.

https://www.youtube.com/watch?v=PidihpP4-Wk

«Если у меня не будет денег, я не смогу встать»

— У нашей встречи есть две причины. Первая — менее важная: я была шеф-редактором издательского дома РБК до 2016 года и чувствую небольшую ответственность за журналистику стандартов и за историю с твоим деаноном. Вторая причина, гораздо более важная, заключается в том, что твоя история, по-моему, — супервдохновляющая. Ты смог очень многого добиться. Сам факт, что ты держишь такое количество аудитории через свои каналы, продукты, проекты, это очень круто. Видеоблог «Русские норм!» — про вдохновение, а в этом смысле твоя история рассказана не до конца. Скажи, а был кто-то, кто тебя вдохновлял, когда ты только начал заниматься трейдингом?

— Какого-то конкретного человека, на которого я бы хотел быть похожим, не было. Но было стремление и желание улучшить свою жизнь и жизнь близких людей.

— А как трейдинг появился?

— Случайно. Я был вынужден выбирать из того, что мне доступно. До трейдинга я играл в онлайн-покер и параллельно делал ставки на спорт. В одной из букмекерских контор появились финансовые ставки. Причем это была какая-то сомнительная история — валютные пары. Я решил попробовать, вложил 100 рублей, к вечеру у меня стало 10 с лишним тысяч рублей. Сейчас я понимаю, что это было просто дикое везение, но тогда мне показалось, что это знак. Я решил, что так будет всегда.

— А какая была суть операции?

— Нужно было, по-моему, в течение 15 минут сказать, вырастут или упадут валюты на какое-то количество пунктов. Полный идиотизм и непонятное разводилово.

— Какой это был год?

— Мне было лет 17, то есть это было 10 лет назад примерно. Тут должен быть дисклеймер: «Не повторять, опасно», мне просто повезло. Когда близкие люди просят: научи меня заниматься трейдингом, я всегда отговариваю: ни в коем случае не лезьте туда. Я занялся трейдингом не от хорошей жизни, просто потому, что у меня не было ничего другого.

— Слушай, у меня есть друзья, которые занимаются трейдингом. Нормальная работа. Придумывают инвестиционные идеи, следят за рядом компаний.

— Важно разделять частный трейдинг, когда вы торгуете на свои деньги и от ваших результатов зависит, какой будет ваша жизнь завтра, и трейдинг, когда фигурируют фонды, привлеченные средства или прочий заработок на аналитике. Это совсем другая история. Частный трейдинг — это очень тяжело. Ты всегда недоволен собой, когда ты делаешь неудачные сделки, это удар по самолюбию. К тому же ты теряешь свои собственные деньги. И даже когда ты зарабатываешь, в 90% случаев, когда ты закрываешь позицию, она продолжает идти в ту сторону, куда шла, и ты понимаешь, что ты недополучаешь, и расстраиваешься. Конечно, со временем это притупляется, пытаешься бороться с эмоциями и в этом плане. Но все равно ты не видишь плодов своей работы. Одна из причин, почему я начал блог «Сталингулаг», — мне было приятно и важно видеть реакцию, положительную, отрицательную, хоть какую-то.

— Первая идея, в которую ты вложил, это была какая-то инвестиционная идея?

— Я сразу занялся краткосрочными финансовыми спекуляциями. Это был day-trading, причем на американском рынке. К краткосрочной торговле, к торговле и удержанию позиций в течение нескольких дней или недель, я пришел значительно позже.

— Как учился? Какие-то книжки читал?

— Да, конечно. Тоже интересная история. Надо прочитать много книжек по трейдингу, чтобы понять, что это все глупости и они не нужны. Трейдинг – это про мировоззрение. Когда начинаешь, кажется, что дело в каких-то технических деталях или в какой-то специальной информации. На самом деле нет. Мы можем заниматься трейдингом, у нас с тобой будут абсолютно противоположные взгляды на рынок, и мы можем оба заработать, и мы можем оба потерять. А могут быть одинаковые взгляды, при этом один будет терять, а другой – зарабатывать. Вопрос не в технике, а в мировоззрении, мироощущении, понимании того, как вообще устроен мир. И из этого складывается ваше понимание рынка.

— Поясни.

— Это как законодательство. Процесс законотворчества непрерывен, постоянно что-то меняется в нем, какие-то добавляются статьи, какие-то смягчаются, какие-то убираются. Так же и в трейдинге. Нет каких-то жестких законов, они всегда меняются.

Вообще написаны сотни, миллионы книг о трейдинге, об инвестициях, и все книги говорят только о том, что купить, когда купить, сколько купить. Все построено на том, что нужно открывать позицию. Я не встречал книги, которая бы рассказывала о закрытии позиции. Хотя в тот момент, когда я понял, что закрытие позиции гораздо важнее, чем открытие позиции, многое для меня поменялось в профессиональном плане. Закрытие позиции — это место, где мы ставим точку и смотрим, что мы имеем — прибыль или убыток. Самый простой пример — биткоин. Все думали, поздно ли покупать биткоин, хотя нужно было думать, когда продавать биткоин.

—Ты покупал биткоин?

— Да.

— Продавал?

— Да. Я криптой торгую, потому что крипта — это очень интересно, она очень волатильна.

— Расскажи, какой путь ты прошел эмоционально. Как тебе удалось научиться контролировать разум и держать — или продавать, когда рынок дико падает или растет?

— Я, конечно, не очень эмоциональный. Но бывали у меня и срывы, когда я что-то планировал сделать, но рынок пошел не по-моему, но я вместо того, чтобы остановиться, продолжал упорствовать и терпеть какие-то убытки. Такое бывало, и не раз.

— В день, когда в 2014 году был дикий обвал доллара и евро, я работала в РБК. У нас было важное совещание, мы отключили телефоны, а через два часа вышли — у нас сразу начало все звонить, все куда-то побежали, писать заметки, еще что-то. В такие моменты тебя охватывает настоящая паника, и тебе хочется куда-то бежать и срочно что-то делать, хотя именно в это время ничего делать не надо. Самое разумное — подождать, когда все кончится. Вот как себя остановить в этот момент?

— Нужно сказать себе, что завтра обязательно наступит. Рынок никуда не денется. Но, если ты допустишь сегодня много глупых ошибок, лично для тебя завтра не будет.

— Я заметила, что ты часто говоришь: ну это же Россия, тут все плохо. При этом за 10 лет, что ты торгуешь, график рынка акций постоянно растет.

— Я вообще не мыслю в категориях «плохо» или «хорошо». Кто-то говорит: ты слишком депрессивный. Что это значит? Если мы сейчас выйдем на улицу, а там идет дождь, это хорошо или плохо? У тебя, допустим, с собой есть зонт. А у меня зонта нет. Для меня дождь это плохо. А для тебя — хорошо.

— Скажи, а каковы обороты твоей деятельности? Ты сам говорил, что зарплата людей, которые тебе помогают, — 400 тыс. рублей в месяц. Ты любишь вкусную еду, судя по твоему инстаграму…

— Не такие уж большие деньги я зарабатываю. Просто нужно грамотно планировать свои расходы, делать подушку безопасности.

— Я прикинула, не меньше миллиона рублей в месяц у тебя получается.

— Это трудно сказать, потому что у меня же нет какого-то оклада.

— Просто по расходам.

— Меньше.

— Знаешь, я сама очень много переживаю о том, что деньги могут кончиться. Когда начинаешь работать на себя, включается паника — ведь никто тебе зарплату завтра не принесет. Как ты научился с этим справляться?

— У меня паники нет. Хотя, если у тебя завтра не будет денег, ты пойдешь и поешь у своих друзей. Если у меня завтра не будет денег, я не смогу выйти никуда, я сам не смогу встать. Это совершенно другая история, мне деньги нужны буквально для того, чтобы жить. Конечно, психологически это не очень легко, где-то на подкорке у меня круглосуточно сидит мысль о том, что будет, если завтра не будет денег. Мне нужен запас денег где-то от полугода, чтобы чувствовать себя более-менее спокойно.

«Я не хотел выходить в публичную плоскость»

— Есть такая фраза: «Если можешь не писать, не пиши». У людей, которые занимаются медиа, обычно есть на это какая-то сильная причина. Какая причина у тебя?

— Мне просто это нравится, нравится писать, почему я должен себе хотя бы в этом отказывать?

— У тебя сейчас самый большой канал в Telegram. Сколько в месяц можно делать на нем?

— Если приходит реклама, 200–300 тыс. рублей в месяц. Если вы не занимаетесь политической заказухой всякой и всяким таким размещаловом, а я им не занимаюсь, то нет смысла искать какие-то нормальные деньги в Telegram. Коммерческой рекламы там уже практически нет.

— В чем тогда цель создания целого бренда «Сталингулаг»? Это уже не хобби, у тебя есть YouTube-канал, а это, я точно знаю, не дешево в производстве.

— YouTube появился в результате вынужденного деанона. Это было так: ко мне пришла полиция, разыскивала меня в связи с телефонным терроризмом, я написал в свой Telegram-канал: ребята, к Сане из Дагестана пришла полиция, а журналисты на это говорят: нет оснований ему верить, пускай он покажет ордер, пусть он покажет, как сидит в наручниках, тогда мы поверим. Простые люди написали мне огромное количество слов поддержки, предлагали всевозможную помощь, но мне пришлось раскрыться полностью. Когда ты уже показал себя журналистам, нет возможности идти назад.

У меня не было плана выходить в публичную плоскость, я даже от канала в Telegram начал уставать — это видно, потому что посты стали реже выходить. Но из-за истории с обысками снова появилось желание писать. Я много писал об абсурдности, несправедливости и всевозможной дикости, а тут абсурдность и дикость пришли ко мне. Много было людей, которые мне говорили: слушай, ты перегибаешь. И вот у меня появился повод сказать: нет, я не перегибаю.

— Ты понял, что стояло за этой историей?

— Нет, пока еще ничего не понял. Пока они так и не прислали адвокатам материалы проверки. У нас много происходит каких-то похожих вещей. Иногда они глупые злонамеренно, а иногда — просто глупые. Например, просто глупость была, когда меня несколько лет назад вызывали в военкомат, чтобы я объяснил, почему не явился на призывной пункт, когда пришла повестка.

— А случай Ивана Голунова – это злонамеренно.

— Да.

— А твоя история?

— Я не могу сравнить свою историю с историей Голунова, но считаю, что это было целенаправленно. Полиция пришла сразу по всем адресам — и в Москве, и в Махачкале. Они спрашивали конкретного человека.

— То есть все-таки скорее злонамеренно?

— Скорее всего, да.

— Тебе же, наверное, приходили с предложениями продать твой Telegram-канал?

— Серьезных обсуждений не было. Трудно оценить, насколько какие-то предложения были реальные, а какие-то просто потому, что кто-то решил написать в шутку: а продай канал.

— В YouTube ты с самого начала стал говорить: мне нужен миллион, давайте подписывайтесь, ставьте лайки. А зачем?

— Я один пишу в Telegram, у меня нет никаких затрат, а YouTube — это затратная история, и там нет никакой монетизации, я вкладываю в него свои деньги. Чтобы как-то монетизировать его, нужны подписки.

— Сколько ты готов вкладывать в эту историю по времени или по деньгам? Раз в неделю тратить примерно по 100 тыс. рублей на производство ролика — серьезная история.

— Ситуация усугубляется тем фактом, что мне понравилось делать ролики на YouTube. Поэтому я не могу установить какую-то планку, когда скажу: все, стоп, я вот это делать не буду.

— Тебе помогает какой-то продюсер?

— Да, я сам очень далек от видео и ничего до сих пор не понимаю в камерах, в звуке. Просто подвернулся человек, который организует съемку, монтаж, весь продакшн, я просто приезжаю в студию, бубню под камеру и уезжаю.

«Жизнь едет своим чередом»

— В первом ролике у тебя появляется Бран из «Игры Престолов». Ты скорее себя ассоциируешь с Браном или с Тирионом?

— Нет, это просто была такая отсылка. Кстати говоря, ужасная история. В тот момент я не мог посмотреть «Игру престолов», я ждал, пока выйдет весь сезон, как мог избегал спойлеров, а после этого видел — мне стали в Twitter писать: «Сталингулаг стал королем».

— Так кто у тебя все-таки самый любимый персонаж из «Игры престолов»?

— Дракон.

— Дракон?!

— Конечно, да. Он самый непонятный.

—У меня-то была мысль спросить тебя, какая твоя роль, как инфлюенсера и предложить сравнить эти две фигуры — Бран взял на себя ответственность за управление, а Тирион всегда остается советником и что-то подсказывает по стратегии.

— Я пытаюсь избежать всевозможных штампов и клише, которые вешают в нашей стране. У нас принято считать, что если человек выражает недовольство, то он сразу становится оппозиционером, пятой колонной. В первую очередь я — гражданин России. «Сталингулаг» — это не СМИ, это мнение частного человека, гражданина России. У меня нет никакой другой роли, кроме роли гражданина России.

— Конечно, ты — СМИ. Ты — огромное СМИ. У тебя миллион подписчиков в Twitter. Кстати, ты не пробовал порефлексировать, почему у тебя получилось собрать такую аудиторию, а у других — нет?

—Вот сейчас только начал это делать. На самом деле до недавнего времени я не считал, что у меня что-то получилось. Я не считаю, что это Бог весть какие результаты, и я не считаю, что это — моя заслуга.

— Сказал человек, создавший самый большой Telegram-канал…

— В том-то и дело, что это не моя заслуга, что у меня самый большой Telegram-канал, это ошибки или недоработки наших публицистов или неспособность выразить мнение обычных людей. В России отсутствует публицистика, независимая и выражающая мнение настоящих россиян. Наши публицисты пишут для себя и для своих друзей, чтобы их понимать, нужно быть в контексте. Человек где-то в Саратове или в Сыктывкаре не готов разбираться, ему некогда, у него куча своих проблем, но его мнение никто не выражает — ни Первый канал, ни телеканал «Россия», его мнение не выражают публицисты, ему просто не хочется их читать. А мне пишет огромное количество людей: спасибо, что ты формулируешь то, о чем мы думаем, о чем говорим c друзьями. Пусть это не всегда объективно, пусть это иногда поверхностно, эмоционально и с журналистской точки зрения неправильно там что-то, но при этом это так, как есть.

— Ты подвергался критике за изменение позиции по Крыму. Она на самом деле менялась или нет?

— Нет. Она не менялась. Важно понимать мое отношение к личности человека. Я считаю, что человек превыше всех границ. Люди имеют право отделиться, к кому-то присоединиться или вообще получить полную автономию.

— То есть они могут передумать по отношению к своим предкам?

— Конечно. Их нельзя удерживать силой.

— Ты считаешь, что люди в Крыму искренне проголосовали за присоединение к России?

— Я имею в виду, что люди должны иметь право отделиться. Как это было сделано, конечно, вызывает вопросы. Если ты меня спросишь, чей Крым, я отвечу: Крым принадлежит людям, которые живут в Крыму, пусть они решают, чей он.

— Это позиция. Скажи, а тебе после деанонимизации стало легче или сложнее?

— Ко мне стали каждый день подходить люди на улице, и я с ними фоткаюсь. Я за это время сфотографировался столько раз, сколько я никогда в жизни не фотографировался за 27 лет.

— А помощь предлагают?

— Да, очень много людей пишет. Причем были такие истории, очень трогательные. Пишет какой-то пенсионер: у меня пенсия 12 тыс., дай номер карты, я отправлю 300 рублей тебе. Кто-то предлагал приехать ко мне и помогать по хозяйству, кто-то курьерские услуги предлагал. Самый, наверное, трогательный был момент, когда мне написала одна читательница, говорит: приезжайте к нам на дачу, у нас очень хорошо, воздух, природа. Мы живем в Магадане. Я говорю всем спасибо. Мне, конечно, очень приятно. Я получил огромное количество добрых и теплых слов от людей, которые меня читают.

— Пропаганда не пыталась вступить с тобой в коммуникацию?

— Нет, такого не было, чтобы пришли и сказали: вот тебе миллион, люби Россию, сволочь.

— Они же не так разговаривают. Они говорят: давайте пообщаемся, заходите к нам на Старую площадь. А если Кремль все-таки придет к тебе с предложением в какой-то форме, как ты на это отреагируешь?

— Я думаю, они ко мне не придут, мы слишком разные.

— Ты бы мог сотрудничать не с Кремлем, а с московским правительством, например, что-нибудь придумать вместе про доступную среду.

— Это будет такая история: тебя приводят куда-то, ставят какой-то пандус, ты говоришь: ой, какой тут пандус, давайте радоваться. Мне кажется, это не очень правильно — радоваться одному пандусу, когда в других местах их нет и не будет. Конечно, это было бы очень круто, если бы пандус принимал не какой-то чиновник, который вообще не понимает, как все работает, а житель района, который будет ехать по этому пандусу. Но наша политическая система не подразумевает никакого независимого взгляда, независимого мнения. Чтобы эта система тебя приняла, ты должен от своего мнения отказаться и радоваться ее делам. Быть пуделем, который приходит и говорит «спасибо за пандус», мне не хочется.

— Скажи, как семья теперь относится к тому, что ты — медиазвезда?

— Просит меньше материться.

— А ты что говоришь?

— Я говорю: вот вы меня никогда не читали, не смотрели раньше, вот и не надо начинать и расстраиваться.

— Ты можешь рассказать, как ты познакомился со своей девушкой?

— В общих чертах, да. В интернете познакомились.

— Кто написал? Ты написал?

— По-моему, да.

— Она как относится к твоей публичности, внезапно свалившейся?

— Нормально в принципе. Жизнь идет своим чередом.