Что произошло

«Коммерсант» ознакомился с деталями разработанных Минфином и ФНС поправок в Налоговый кодекс о механизме быстрой блокировки имущества должников. Первыми о нем без подробностей написали «Ведомости».

• Главное — наряду с существующим правом арестовывать счета после завершения выездной налоговой проверки ФНС получает право после начала проверки без суда ограничивать собственника (юрлицо или ИП) в возможности отчуждать или закладывать имущество, эквивалентное стоимости претензий по налогам или страховым взносам. Такое ограничение не исключает доначислений по итогам проверки.

• ФНС сможет последовательно блокировать три вида активов: недвижимость; автотранспорт, ценные бумаги и «предметы дизайна служебных помещений»; прочие активы, кроме «готовой продукции, сырья и материалов». Операции с активами (как и замена ограниченного актива владельцем) останутся возможными, но потребуют согласия налогового органа. Ограничиваются только права собственности и залога.

• Блокировку можно снять тремя способами: предоставлением ФНС банковской гарантии на сумму претензий, самостоятельным предоставлением в залог ценных бумаг или имущества (ст. 73 НК), поручительством третьего лица.

• Безусловный внесудебный «арест» имеет очевидный коррупционный потенциал, поэтому решение о блокировке согласно законопроекту принимает только руководитель инспекции ФНС с согласия руководителя или замглавы налоговой службы.

Зачем это нужно

Внесудебная блокировка даст ФНС более гибкий инструмент борьбы с выводом активов из проблемных компаний, чем арест их счетов. Теоретически он позволяет сохранить и компанию, и ее бизнес, и четче разделить «криминальные» и «деловые» сценарии в налоговых спорах. Одновременно налоговики усилят свои позиции, особенно в спорах с компаниями о допустимых схемах налоговой оптимизации.

Останавливая самый распространенный в случаях серьезных претензий механизм залогового вывода, ФНС борется и за интересы бюджета. Служба оценивает сумму выведенных в таких ситуациях активов в 170 млрд рублей в год, потери бюджета — в 20 млрд рублей в год. «Ни для кого не секрет, что в ряде случаев серьезных претензий ФНС к компании запускается процесс хаотического “растаскивания” ее бизнеса, в котором конкурируют кредиторы (в том числе банки), бенефициары и нередко коррумпированные госструктуры», — отмечает «Коммерсант».

Также не исключено, что Минфин и ФНС заглядывают в будущее: относительно мягкие ограничения пригодятся в преддверии возможного вала банкротств в 2022 году, вызванного отложенным эффектом коронавирусного кризиса.

Об этом говорят

Бизнес воспринял новость однозначно негативно, а бизнес-омбудсмен Борис Титов счел, что «блокировка имущества при первых же подозрениях налоговой, даже не дожидаясь окончания проверки, будет рушить бизнесы налево и направо». Позиция «Опоры России» сводится к тому, что полномочий ФНС хватает и так, а проблема службы с выводом активов неплательщиками требует решения в виде укрепления судебной системы, улучшения работы силовых структур и более активной криминализации правонарушений в налоговой сфере, пишет «Коммерсант».

Эксперты говорят, что российское законодательство нетипично лояльно к выводу активов из-под налоговых требований, а инициатива Минфина и ФНС приводит его к норме. «По данным ОЭСР, у 90% налоговых органов — членов организации есть права по обращению взыскания на имущество должника», — сказал изданию партнер EY Алексей Нестеренко.

Внесудебная блокировка не лишает неплательщиков права на обжалование решения ФНС, а добросовестные компании уберегает от «вынужденного погружения в мир “посредников” и “решал”, без которых вывод активов в текущей практике в России практически не может быть осуществлен», — замечает издание.

По сути новшество касается только самых «запущенных» случаев, которым по факту соответствуют выездные проверки. Сейчас ФНС проводит порядка 6 тысяч таких проверок в год, или одну на 10 000 бизнес-единиц. «Подобные обеспечительные меры не должны стать шоковыми для бизнеса, так как уже на стадии назначения проверки государство, по сути, сообщает компании о несогласии с теми или иными вопросам налогообложения», — считает партнер PwC Раиса Алексахина.

Почему это важно

Естественно, что любая инициатива властей, к которой привязано слово «арест», в России не может не вызывать рефлекторного отторжения у бизнеса. Но в данном случае поправки о внесудебной блокировке активов скорее дадут ему дополнительную непростую опцию в безоговорочно сложной ситуации.

Фото на обложке материала: Олег Харсеев/Коммерсантъ