Российская экономика в 2022 году должна была увеличиться примерно на 3% ВВП, прогнозировали еще в начале февраля правительство, ЦБ и экономисты. Но 24 февраля Владимир Путин принял решение начать военное вторжение в Украину. В ответ на это широкая коалиция западных и восточных стран ввели против России несколько пакетов санкций. В результате спад российской экономики в 2022 году составит примерно 2,8% ВВП. А в общей сложности она в этом году недосчиталась примерно 6%.

Много это или мало?

В ценах 2021 года 6% ВВП — это примерно 9 трлн рублей: стоимость 6 Олимпиад в Сочи, расходы бюджета на здравоохранение за шесть лет или на образование за семь лет; примерно 15 мостов на Сахалин; 2,5 рыночной стоимости «Газпрома»; 2/3 средств Фонда национального благосостояния.

Как экономика пережила первый шок

Путин не зря гордится экономическим блоком правительства, сумевшим предотвратить обвал экономики. Эти люди действительно проделали выдающуюся работу.

И это при том, что ни в правительстве, ни в ЦБ не ожидали, что, применяя санкции, западные страны с первых дней зайдут с козырей: заморозят золотовалютные резервы, разрубят мост НРД — Euroclear и Clearstream, введут многочисленные технологические запреты. Комбинация мер Центрального банка и правительства (внеплановое увеличение ключевой ставки до 20%, ограничения на движение капитала и требования по продаже валютной выручки) по сути ввели экономику в искусственную кому. Из нее ее постепенно стали выводить летом, снижая ставку и ослабляя ограничения.

Помимо оперативных мер, помогла консервативная политика прошлых лет. Минфин последовательно, зачастую ценой экономического роста, балансировал бюджет на цене нефти $45 за баррель, не давая раздувать расходы. А Центробанк расчищал банковский сектор от слабых и финансово неустойчивых компаний. Консервативная политика будет продолжена: макроэкономическая стабильность превыше всего, пообещал Владимир Путин. Это значит, что не следует ждать от государства проактивного стимулирования роста и экономического развития.

Что дальше

Приоритеты бюджетной политики следующего года военные расходы — 9,5 трлн рублей совокупно по статьям «национальная оборона» и «национальная безопасность». Траты на экономику, напротив, снижены: с 4,5 трлн рублей в 2022-м до 3,5 трлн в 2023 году. Расходы на социальную политику увеличены до почти 5% ВВП (7,5 трлн рублей), но все это увеличение съедает инфляция, которая по итогам года ожидается в 12,4%.

В номинальном выражении расходы бюджета остаются неизменными (чуть больше 29 трлн рублей) на протяжении предстоящих трех лет, что означает их сокращение в реальном. Впрочем, возможно, и сокращение будет больше из-за рисков недобора доходов. Минфин и так прогнозировал снижение доли нефтегазовых доходов до 6% ВВП. Но бюджет принимался без учета влияния потолка цен на российские нефть и газ. Эти ограничения могут еще больше снизить доходы бюджета. Это значит, что многие так называемые «незащищенные» расходы — не относящиеся к социальным выплатам и расходам на оборону и безопасность — могут быть не профинансированы. В предыдущие годы в таких случаях откладывались траты на инфраструктуру, тормозились расходы на образование, науку и культуру, не относящиеся к оплате труда.

Экономически следующий год вряд ли будет легче 2022 года, но Путину предстоит объявить о решении участвовать в выборах весной 2024 года. Поэтому в течение года может произойти какая-то внеплановая раздача денег населению: властям потребуется преодолевать растущую апатию уставших от войны россиян. Прямые выплаты населению считаются во внутриполитическом блоке президентской администрации успешной практикой: власти с 2020 года все чаще используют этот инструмент. Такие расходы, если они будут произведены, потребуют расширения дефицита бюджета и разгонят инфляцию. ЦБ предупреждает, что будет реагировать на них ужесточением денежно-кредитной политики, то есть повышением ставки.

Говоря об экономических приоритетах, Путин обычно прежде всего называет инфраструктурные проекты. Сейчас из-за санкций инфраструктура на европейском направлении пустует, а на восточном железнодорожные и портовые мощности перегружены. Бизнес перестраивается, ищет новые рынки сбыта и поставщиков, в том числе внутри страны. Но, по оценкам топ-менеджмента предприятий, российские производители сырья и оборудования чаще всего не в состоянии либо по качеству, либо по объему заместить исчезновение импортной продукции. Пик сложностей, связанных с выходом оборудования из строя и его ремонтом, ожидается в 2023 году. Это признают, например, в «Норильском никеле»: из-за недостатка комплектующих некоторые инвестпроекты, связанные в том числе с внедрением более эффективных технологий, будут сдвинуты на несколько лет. После начала войны в Украине компания лишилась почти половины своих традиционных поставщиков и испытывает проблемы со сбытом, о чем свидетельствует рост запасов готовой продукции. Схожие проблемы испытывают и другие металлурги: из-за санкций они не могут продать 30 млн тонн стали. На металлургию приходится 18% выпуска и 8% ВВП страны.

Инвестиционные перспективы будущего года туманны. «При определенных сценариях следующий год может быть такой же, как этот: если, например, импортозамещение распространится на новые секторы или госрасходы будут увеличиваться, — рассуждает экономист „Ренессанс Капитала” по России и СНГ Софья Донец. — И наоборот, столкнувшись с ограничениями по спросу и уже единожды перестроившись, производители перестанут инвестировать в рост. Тогда мы можем вернуться к классической картине со спадом минус 5%». Сдержанные инвестиционные планы бизнеса объясняются высокой неопределенностью, прежде всего связанной с неясными сроками окончания спецоперации.

Один из главных вызовов для российской экономики в 2023 году будет со стороны рынка труда. По разным оценкам, с начала войны из России уехали от 500 тысяч до 1 млн человек. Безработица на исторически низких уровнях, при этом финансовый сектор, ИТ, стройка и сфера услуг столкнулись с нехваткой специалистов. За оставшихся специалистов будут биться, что может повысить их зарплаты быстрее, чем вырастет производительность, — это добавит инфляционных рисков. Свободных ресурсов в экономике нет, поэтому мобилизация (первая и возможные последующие волны) требует отвлечения занятых в «производительных» секторах экономики (обработка, строительство, транспорт) в госсектор.

Власти болезненно восприняли массовый отъезд россиян за рубеж. И если после первой волны отъездов они успокаивали себя и Путина тем, что большинство вернулось, сентябрьская волна бегства от мобилизации стала неприятным сюрпризом. Фотографии пробок на границах с Грузией и Казахстаном, облетевшие страницы мировых СМИ, проиллюстрировали отсутствие тотального одобрения военной операции в Украине. Ответом стало привычное ужесточение: депутаты оперативно разработали законопроект, запрещающий удаленную работу в ряде сфер экономики. Прежде всего речь идет о финансовом секторе, транспорте, информационной безопасности, полный перечень разработает правительство. Председатель Госдумы Вячеслав Володин открыто называет удаленщиков «предателями» и обещает им повышение ставки налогообложения.

Все это ограничивает потенциал роста экономики в целом: рост расходов на оборону и рост государственного сектора будут иметь структурные эффекты, которые снизят потенциальный годовой рост примерно до 0,5% в следующие пять лет, указывает экономист Bloomberg Economics по России и Центральной и Восточной Европе Александр Исаков. Довоенный потенциал российской экономики и так был не очень высоким — 2–3% роста в год. Война с Украиной и внешние ограничения снизили его примерно до 1%. Этого недостаточно даже для поддерживающего развития.

Что мне с этого?

Внешние ограничения не позволят российской экономике динамично развиваться: западные рынки закрыты, на восточных — конкуренция и перегрузка инфраструктуры, выход на них займет существенное время. Вместо проактивных расходов на инновации и технологии власти выбирают траты на оборону и безопасность, инвестиции в людей становятся все больше зависимыми от поддержки политического курса страны: расходы на воспитание патриотизма выросли в шесть раз, академическая мобильность фактически заблокирована, доступ к передовому оборудованию закрыт. В современном мире ключевую роль для экономического развития играют не ресурсы, а человеческий капитал. Игнорирование этого консервирует экономическое развитие, превращая Россию в «экономику вчерашнего дня».