Россия вряд ли смогла бы почти четыре года вести войну и жить под санкциями, если бы не технократы. Так принято называть образовавшийся за время нахождения Владимира Путина у власти класс профессиональных экономистов и управленцев, которые уже не раз проводили страну через тяжелейшие кризисы. Для этих сторонников рыночной экономики и либеральных подходов война стала неожиданностью и тяжелым потрясением. Но ключевые фигуры остались на местах, тем самым превратившись в соучастников кровавых событий последних лет. О моральной карьере технократов и о том, какой путь они прошли за последние годы — книга социолога, научного сотрудника Берлинского центра Карнеги* и постоянного автора статей для The Bell Александры Прокопенко*. Книга под названием «Соучастники. Почему российская элита выбрала войну» выходит в издательстве StraightForward Foundation. Предзаказ уже сейчас можно оформить в Европе и США (Эхо Книги), а также по всему миру (Просто книги). С разрешения автора и издательства мы публикуем одну из ее глав под названием «Парад лояльности», но искренне рекомендуем вам прочесть книгу целиком.

* — Фонд Карнеги признан в РФ нежелательной организацией, Александра Прокопенко — иноагентом.

Имеретинская низменность — фантастически красивое место на побережье Черного моря. Горы, море, уникальная природа — недаром именно здесь возвели Олимпийский парк и объекты для отдыха, туризма и спорта, в том числе отель. Землю под строительство гостиничного комплекса взял в аренду на 49 лет бизнесмен Олег Дерипаска. Во время Олимпийских игр в Сочи 2014 года там жили спортсмены, а после администрация президента любила селить в «Имеретинском» журналистов и различных участников форумов, которые часто проводили на Черноморском побережье.

Второго апреля 2022 года Дерипаска в своих соцсетях высказался про войну. Высказался смело. «Это безумие, как мне кажется, нужно заканчивать уже сейчас», — написал бизнесмен (сообщение удалили задним числом).

Эта короткая строчка обошлась Дерипаске дорого. В сентябре 2022 года Краснодарский суд по иску одного из любимых детищ Путина, образовательного центра для одаренных детей «Сириус», прекратил аренду 30 земельных участков общей площадью почти 14 гектар в районе грузового порта в Сочи. Суд решил, что предприниматель использует земли не по назначению. Кроме того, в деле фигурировали якобы невыполненные обязательства по строительству яхтенного порта, хотя в марине к тому времени давно красовались белые мачты.

Реальной причиной судебного решения считалась критика Дерипаской войны в Украине и связанное с этим недовольство Кремля.

И это еще не все: «Имеретинский» находился в залоге у Внешэкономбанка по многомиллиардному кредиту. Займ исправно обслуживался, однако внезапно ВЭБ потребовал погасить долг. Вряд ли Дерипаска сильно удивился: так выглядела одна из сложившихся неформальных практик взаимоотношения Кремля и бизнеса.

ВЭБ называли «банком Путина» — во времена премьерства он возглавлял там наблюдательный совет. Если бизнесмену требовались средства на проект, который нужен Путину, но профинансировать его из бюджета не представлялось реальным, то можно было воспользоваться льготными кредитами ВЭБа. При этом, будучи квазикоммерческим учреждением, банк мог не раскрывать основных условий, по которым он предоставлял займы. Для некоторых проектов ставки были близкими к нулю или даже отрицательными.

У такого льготного финансирования имелась и обратная сторона — оно делало бизнесмена крайне уязвимым к различным политическим просьбам Кремля. Например, прислать сотрудников предприятия на какой-нибудь митинг; обеспечить «правильные» результаты голосования на региональных или федеральных выборах; разместить наглядную агитацию; поддержать какую-нибудь инициативу вроде корпоративного участия в имиджевых кремлевских форумах или выставках. Многие бизнесмены и олигархи научились действовать с опережением — целые отделы в GR-департаментах занимались угадыванием «кремлевских» хотелок и минимизацией их последствий для операционного бизнеса компании.

Официально в Кремле отрицали связь высказываний бизнесмена о войне с иском «Сириуса» и требованием вернуть кредит ВЭБу, хотя известно, что Дерипаску «как минимум дважды просили прикрутить варежку». «У Олега колоссальный кредит доверия президента, он может ругать путинскую отличницу Набиуллину, его бизнесы спасали миллиардами бюджетных рублей. Без команды из Кремля у него ни квадратного сантиметра бы не отняли», — рассказывает знакомый бизнесмена.

Нашла коса на камень: Дерипаска несколько раз пытался связаться с руководителем президентской администрации Антоном Вайно, однако не преуспел.

Правящий слой прекрасно понимал, из-за чего возникли неприятности у Дерипаски, и привычно помалкивал. Однако испытанное средство под названием «рот на замке» перестало помогать: немота стала настораживать Кремль, который чуял неискренность. Путин теперь хотел парада лояльности.

Президент считал, что все то, о чем он твердил так много лет — и «русофобия» Запада, и неизбежность санкций — сбылось в точности. Так, на встрече с журналистами перед новым 2023 годом Путин опять повторил свой давний тезис о том, что санкции ввели, чтобы поссорить государство и крупный бизнес.

С журналистами президент встречу провел, а вот от традиционной ежегодной встречи с этим самым крупным бизнесом решили отказаться якобы из-за коронавируса и набирающего силу свиного гриппа. На самом деле встречаться с бизнесменами Путин просто не хотел. Экономика интересовала его все меньше: регулированием и санкциями занималось правительство, центральный банк боролся с инфляцией. Президент полностью погрузился в вопросы войны и фронта.

Ему доставляло удовольствие ежедневно общаться с военными, как с генералами, так и с якобы простыми солдатами; рассказывать им о противостоянии с НАТО; слушать сводки и рассматривать карты; беседовать с волонтерами. Сергей Шойгу, мастер угадывания желаний президента, практически полностью монополизировал уши патрона. Чтобы оказаться в поле зрения Путина, участникам «вертикали власти» приходилось соревноваться друг с другом в милитаристской риторике и участии в патриотических (и как правило, совершенно бессмысленных) проектах.

Путину хотелось бы, чтобы представители правящего класса — чиновники и его окружение — вели себя как военные: послушные, смотрящие в рот своему главнокомандующему, готовые расстаться с жизнью за интересы своей страны. Но гражданские выражать такую готовность не спешили. Их все меньше волновали сводки с фронта, а вот появившиеся на крышах столичных министерств системы ПВО весьма беспокоили, особенно с учетом слухов о возможности нового наступления Вооруженных сил Украины. А тут еще вступающие в силу санкции на российскую нефть: удастся ли их обойти, как поведут себя партнеры, будет ли наполняться бюджет?

Чтобы правящий класс не задавался лишними вопросами и не смотрел по сторонам, Путин в своей манере напомнил, кто в России начальник. «Если [крупный собственник] не связывает свою жизнь с этой страной, а просто деньги отсюда вынимает, а всё — там, тогда он дорожит не страной, в которой он живет и где зарабатывает, а дорожит хорошими отношениями там, где у него имущество и деньги на счетах, — такие люди представляют для нас опасность», — заявил он в конце 2022 года.

В начале 2023 года Путин встретился с генеральным прокурором Игорем Красновым. Тот среди прочего доложил об активной работе по возвращению активов государству, а Путин подтвердил, что это один из главных приоритетов ведомства.

Еще до войны прокуроры потихоньку начали интересоваться стратегическими предприятиями, однако после встречи с президентом интерес приобрел поистине колоссальный размах. Получив благословение Путина, силовики все силы направили на проверки законности приватизации и выяснение того, как активы используются сейчас. Выяснилось, что в условиях, когда бюджетные средства ограничены и направляются на войну, активы могут стать отличным способом оплаты лояльности и долгов. Как, например, в случае с главой Чечни Рамзаном Кадыровым.

Именно по такой схеме племянник Кадырова Ибрагим (Якуб) Закриев стал генеральным директором национализированных указом Путина предприятий французского концерна Danone. Соратники Кадырова получали за лояльность и бизнесы в Украине. К примеру, 25-летний представитель семьи Геремеевых и родственник Адама Делимханова стал совладельцем одного из крупнейших предприятий восточной Европы — металлургического комбината им. Ильича в Мариуполе. Этот же человек вместе с сенатором Каноковым получил доли в российском бизнесе Starbucks и Obi.

Издание The Bell нашло 41 бизнесмена, каждый из которых приобрел активы с довоенной оценкой не менее 1 миллиарда долларов. Для сравнения: совокупная выручка бывших западных компаний в 2021 году составила 32 миллиарда долларов. И речь идет о готовых, построенных объектах с техникой, сборочными линиями, производственными коллективами и налаженной дистрибуцией.

Список покупателей не ограничивался известными миллиардерами, сторонниками Путина и их приближенными. Бизнесмены среднего звена стали настоящими «новыми русскими». Скупая предприятия по дешевке, они, по сути, использовали последствия войны, чтобы пробиться в высшие эшелоны российского корпоративного мира, вливаясь в компании, на развитие которых их западные коллеги потратили годы инвестиций. Позволив им приобретать активы по бросовым ценам, Кремль создал армию влиятельных активных сторонников, чье будущее благосостояние зависит от продолжения противостояния между Россией и Западом. А главным страхом таких «новых русских» стало возвращение настоящих владельцев активов в Россию. Такой протекционистский лоббизм совсем не приветствовался старыми либералами вроде Олега Вьюгина или Германа Грефа, но он нравился президенту, а это самое главное.

Примечательно, что с момента прихода к власти в 2000 году Путин лично гарантировал бизнесменам, что их активы, полученные в результате приватизации и последующих сделок, останутся при них. Тема несправедливости приватизации всегда будоражила российское общество. Пересмотр ее итогов пользовался бы популярностью, однако Путин не просто воздерживался от этого, но и регулярно повторял, что никакого пересмотра не будет. Фактически этот пакт лежал в основе лояльности российских капиталистов.

Преданность лично Путину всегда хорошо вознаграждалась. Его друзья по Санкт-Петербургу получили многомиллиардные государственные подряды, под их детей создавались целые отрасли. Например, сын давнего друга Путина Аркадия Ротенберга владел компанией «РТ-Инвест Транспортные Системы» (РТИТС), которая выступает оператором системы сбора платы с большегрузных автомобилей «Платон». Лояльные Путину госслужащие намертво вросли в государственную власть: они перемещались по должностям последние 15–20 лет, но практически никто не выпадал из системы, если не делал чего-нибудь недопустимого в глазах Кремля.

Вторжение в Украину чуть было не разрушило этот пакт: часть российских активов бизнесменов существенно подешевела, зарубежные оказались заморожены. А в 2023 году сбылся страшный сон российского миллиардера — государство повернулось к нему Генпрокуратурой. Оно как бы сказало: «Вам здесь ничего не принадлежит. Вам дали управлять. Пришло время проверить, как вы справляетесь».

Путин и тут подоспел с новым предложением. «Ответственный российский предприниматель — это настоящий гражданин России, своей страны, гражданин, который понимает и действует в ее интересах, не прячет активы в офшорах, а регистрирует компании здесь, в нашей стране, не попадает в зависимость от чужих властей», — описывал президент образ идеального бизнесмена образца 2023 года на ежегодном съезде главного лобби крупного бизнеса — Российского союза промышленников и предпринимателей. В зале Московского дома музыки перед Путиным сидели десятки миллиардов долларов капитала: нефтяники, металлурги, промышленники и банкиры.

Путин хорошо помнил, как спасал своих визави во времена большого финансового кризиса в 2008 году, по сути, раздав им государственные деньги, чтобы их бизнес не забрали за долги западные банки. Политический дивиденд с этой раздачи Путин собрал спустя шесть лет. В 2014 году крупный бизнес устроил первый парад лояльности — никто не осудил присоединение Крыма, не начал финансировать оппозицию, не стал закрывать предприятия. Цена лояльности оказалась высоковата для самих госбанков и российской экономики, но вполне посильна для президента.

Спустя еще девять лет, сидя на сцене съезда РСПП, он откровенно наслаждался беспомощностью и зависимостью аудитории. «Вы знаете, я часто — мы же со многими здесь многие годы знакомы — часто очень слышал: там [на Западе] надежнее, — Путин выдержал театральную паузу, обвел глазами зал и ухмыльнулся. — А теперь?»

Сидящие в зале бизнесмены улыбались и аплодировали. Как будто не Путин год назад напал на Украину, отчего бизнес многих рухнул или потерял в цене. Как будто многие из них не были вынуждены забирать детей из западных школ обратно в Россию, так как родители внезапно стали неплатежеспособными париями. Как будто не их заместители уговаривали работников предприятий подписывать контракты с Минобороны и идти убивать украинцев во имя непонятных «денацификации» и «демилитаризации», что бы они ни значили на кремлевском новоязе.

Путин обещал прибыль и поддержку. Его новое торговое предложение можно сформулировать так: «Активы (в целом) остаются у хозяев, а хозяева остаются с режимом», то есть перестают смотреть на Запад, не критикуют Кремль в случае недовольства и продолжают демонстрировать преданность. К тем, кто громко высказывается, пришлют ФСБ.