Когда-то Кристофер Эппингер завидовал трейдерам постарше, которые пережили распад Советского Союза и другие геополитические потрясения, каждая из которых открывала прекрасные возможности для бизнеса. Но теперь жалеть не о чем — после начала войны в Украине трейдер, которому в прошлом году исполнилось 30, заработал на торговле подсанкционной российской нефтью $250 млн личной чистой прибыли. Формально — все в рамках санкций, утверждают его юристы. Свою историю успеха Эппингер рассказал журналисту Financial Times в декорациях Лазурного берега.

Четверть миллиарда за три года

«Июньским днем высокий подтянутый 30-летний мужчина в шортах и лоферах Loro Piana зашел в La Guérite — один из самых эксклюзивных ресторанов в одном из самых эксклюзивных городков на Лазурном берегу», — так начинается статья Financial Times. Чтобы попасть в La Guérite, даже самые состоятельные посетители бронируют столики за несколько недель, швартуются на лодке у небольшого острова, на котором расположено заведение и жарятся на солнцепеке в очереди. Собеседнику FT ждать не пришлось: приплыв на остров, он тут же направился к своему обычному столику. На стене рядом — именная бронзовая табличка: «Кристофер Эппингер. Легенда La Guérite. 300 бутылок Cristal, 13 июня 2024». Это память о его 30-летии, которое отмечали здесь всего год назад, пишет FT.

Праздник, за день до дня рождения, стартовал на вилле Эппингера, куда часть гостей прилетела на вертолетах, а продолжился в La Guérite. Villa Mirta, названная так в честь его бабушки, белеет на одном из ближайших холмов. Она обошлась юбиляру в 7 млн евро, ремонт — вдвое дороже, еще около 5 млн евро пришлось вложить в реставрацию родительского дома неподалеку. Кроме того, с недавних пор у Эппингера есть несколько объектов недвижимости в Дубае, а к 40 годам он, вероятно, сможет купить и свой остров, пишет FT.

Всю эту роскошь Эппингер может себе позволить исключительно благодаря его трейдерскому бизнесу, который расцвел после вторжения России в Украину и введения санкций против российской нефтяной отрасли. За три с лишним года войны Эппингер продал нефти и нефтепродуктов на $2 млрд, с которых заработал $250 млн личной прибыли. В этой торговле Эппингер, которому на момент начала этого бизнеса было всего 27 лет, участвовал через посреднические цепочки с участием загадочного пакистанца Муртазы Лахани, который помог Игорю Сечину реорганизовать экспорт «Роснефти».

«Потолок цен [на российскую нефть, разработанный к концу 2022 года. — прим. The Bell] очень помог, — рассказывает Эппингер. — Сначала это был немного черный ящик, а потом я понял, что могу работать в легальной структуре». В случае полного эмбарго он бы не связывался с Россией, поскольку «тогда был бы преступником».

Для журналиста FT, который перепроверил рассказы Эппингера с помощью дополнительных интервью с другими людьми и документов, которые предоставил трейдер, эта встреча оказалась большой удачей — ведь обычно люди, занятые в подобном бизнесе, предпочитают держать рот на замке. Эппингер объясняет свою откровенность двумя соображениями: во-первых, он не собирается останавливаться на достигнутом и хочет добавить к своему состоянию еще один ноль, а во-вторых, формально, как утверждают его юристы, весь бизнес находился в легальном поле.

Мечта детства

Эппингер родился в 1994 году в маленьком городке под Гамбургом в обычной семье среднего класса. Родители, выходцы из СССР, переехали в Германию в 1980-х, мать была врачом, отец — инженером. Детство прошло у телевизора, благодаря которому его кумиром на всю жизнь стал главный герой американского телесериала «Даллас», нефтяной барон Джон Росс («Джей Ар») Юинг.

Кем-то вроде экранного Джей Ар Юинга в реальной жизни был отец ближайшего друга детства Эппингера — Андре ван Гилс, ветеран мирового нефтетрейдинга, который начинал карьеру в европейском гиганте Vitol, а затем продолжил заниматься торговлей нефтью уже самостоятельно.

Подростком Эппингер часто проводил каникулы в доме ван Гилсов в швейцарском Санкт-Морице, где слушал истории отца семейства. Однажды ван Гилс даже познакомил юного Эппингера с Марком Ричем — легендарным основателем Glencore, который в 1980-х сбежал в Швейцарию после обвинений в уклонении от уплаты налогов за торговлю санкционной иранской нефтью. Рича, который умер в 2013-м, впоследствии помиловал, уходя с поста президента, Билл Клинтон.

Знакомство стало почти инициацией. «Я начал понимать, что настоящие юристы, врачи, инженеры — все эти люди со всеми этими университетскими дипломами не сидят с шампанским в Санкт-Морице, — вспоминает Эппингер. — Зато там живут те, кто действительно что-то делает, кто чувствует запах серы… и работает по всему миру, а не только в Европе».

Практика в Казахстане

Окончив первый курс университета, 21-летний Эппингер через знакомых попал на стажировку в «Казмунайгаз», национальную нефтяную компания Казахстана, где начал заводить полезные связи. В частности, там он познакомился с Ильясом Тасмагамбетовым, племянником одного из самых влиятельных политиков страны.

Тасмагамбетов управлял нефтеперерабатывающим заводом, которому нужны были деньги, а у Эппингера они, по счастью, были. Дело в том, что после стажировки в Казахстане он вернулся в Германию и устроился работать в небольшую компанию SET Select Energy. Ее основатель, Туре фон Вал, вскоре выдал 23-летнему сотруднику $1 млн в управление и отправил обратно в Казахстан строить бизнес.

«Мы объездили всех местных поставщиков нефти, и я покупал ее за наличные прямо на чертовых месторождениях, — с энтузиазмом описывает Эппингер свой первый опыт. — Везли нефть на завод на каких-то странных старых грузовиках. Все воняет. Минус 40 зимой, плюс 40 летом. Сера в воздухе. Если находишься там слишком долго, зубы начинают болеть...».

Прибыль делилась между его работодателем — SET Select Energy, заводом Тасмагамбетова и им самим. Через два с половиной года в Эппингер основал собственную компанию по переработке в Гамбурге — привлек у инвесторов около $900 000, вложил свои $200 000 и отправил все новым казахстанским партнерам. Те взяли деньги и тут же исчезли.

Лучше, чем в 90-е

Корреспонденту FT Эппингер признался, что когда-то завидовал трейдерам постарше — на их век пришелся, к примеру, распад СССР, подаривший торговцам сырьем потрясающие возможности. «Мне было буквально грустно, что 90-е прошли без меня, но теперь — это уже не так, ведь сейчас происходит что-то похожее, — рассуждает он. — Каждые пять лет появляется возможность, но в промежутках между этими возможностями важно… уметь действовать».

К лету 2021-го, после неудачи с собственным бизнесом, Эппингер был на нуле и с подмоченной репутацией. Один из инвесторов, потерявших деньги, пытался обвинить его в мошенничестве. Эппингер обзванивал всех знакомых в индустрии в поисках новых возможностей, и в итоге устроился на работу в небольшую торговую фирму в Дубае.

Одним из его клиентов оказался нефтеперерабатывающий завод в грузовом порту Фуджейры, принадлежавший немецкой Uniper. Завод перерабатывал сырую нефть из Африки и низкосернистый мазут из России в морское топливо, которым заправляли в местном порту. Но вскоре после начала войны в Украине завод перестал импортировать российский мазут. Компания искала новых поставщиков, и Эппингер, наладивший к тому моменту близкие отношения с директором завода Ларсом Либигом, понял, что это его шанс.

После нескольких неудач один из знакомых предложил ему обратиться к нефтетрейдеру Mercantile & Maritime Group (M&M). Его основатель Муртаза Лахани десятилетиями занимался сложными нефтяными схемами, помогая в том числе вывозить нефть из Ирака при Саддаме Хусейне. Bloomberg рассказывал, что после 2022 года Лахани создал для «Роснефти» сеть из множества компаний для обхода санкций.

В мае 2022-го M&M отправила компании Кристофера Эппингера, названной в честь его самого CE Energy, первую партию российского мазута на 60 000 тонн из Европы. Конечным покупателем должен был стать все тот же завод Uniper. «Я заработал свой первый миллион баксов», — говорит Эппингер.

Вскоре он начал искать новых поставщиков и согласился купить 98 000 тонн мазута из Казахстана. Формально сырье не было российским, но проходило через российский порт. Когда груз уже был в пути, завод отказался его принимать: головной офис Uniper получил отчет, ставящий под сомнение происхождение нефти.

Следующий месяц «прошел как в тумане», рассказывает FT: Эппингер уже задолжал продавцу около $100 млн, долг рос, а покупателя все не было. Тогда он нанял команду специалистов юридической фирмы Latham & Watkins, которая доказала казахское происхождение груза и заставила Uniper принять его. Сделка была спасена, но ​​разрушила доверие между Эппингером и Uniper. После этого эпизода Эппингер больше не поставлял топливо заводу напрямую, став посредником, который продавал мазут компании Gulf Petrol Supplies (GPS), а та, в свою очередь, поставляла его Uniper.

Через M&M Эппингер вышел на другого посредника — Tejarinaft. Ее главной «фишкой» был отлаженный процесс «проворачивания» сырья через систему нефтехранилищ в ОАЭ — от резервуара к резервуару (inter-tank transfer). Мазут изначально приходил из России, говорит Эппингер. Но после прохождения через систему резервуаров Фуджейры у его компании был сертификат о том, что партию смешали в ОАЭ. Этого было достаточно для юристов CE Energy и, видимо, для Uniper, пишет FT. Той же нефтью CE Energy снабжала Vitol, у которой тоже есть завод в Фуджейре. Сами компании на вопросы издания не ответили. Tejarinaft стала основным поставщиком CE Energy, продавая ей до 180 тысяч тонн мазута ежемесячно.

С началом войны большинство банков не хотело фигурировать в сделках, связанных с Россией. Поэтому российские производители начали продавать топливо мелким и средним посредникам на условиях открытого кредита (open credit), при которых поставки не оплачиваются авансом, а все участники цепочки ждут расчетов с финальным покупателем.

Все в рамках санкций

В феврале 2023 года вступил в силу потолок цен на переработанную российскую нефть. Предполагалось, что эта мера усложнит серые схемы и сузит пространство для торговли. Но, по словам Эппингера, произошло ровно обратное. Вместе с введением потолка появились четкие правила — если топливо с российским сертификатом происхождения продается ниже установленной цены, сделка считается законной, а санкционный режим — не нарушается.

Эппингер утверждает, что до этого момента каждая партия с российским сырьем закупалась по цене ниже потолка. Таблица его контрактов, предоставленная юристами CE Energy, подтверждает это. Другие партии были сертифицированы как произведенные или смешанные за пределами России.

С 2022-го по 2025 год CE Energy поставила на мировой рынок 3,3 млн тонн нефти и нефтепродуктов. География покупателей охватывает Нигерию, Багамские острова, Испанию и другие страны. В Бразилии CE Energy отправляла российское дизельное топливо компании Raízen, которая принадлежит совместно Shell и местному концерну Cosan. А в Китай, ОАЭ и Малайзию компания поставила более 300 тысяч тонн мазута напрямую из российских портов для Vitol, а еще почти 400 тысяч тонн — через систему резервуаров в Фуджейре. Как минимум три четверти всей нефти, которую продавала CE Energy, шло от Tejarinaft и двух других поставщиков, с которыми Эппингера познакомил Муртаза Лахани.

Но их отношения в итоге разладились — отчасти из-за денег. В голосовых сообщениях, которые Эппингер дал прослушать корреспонденту Financial Times, Лахани приписывал все его заслуги себе. В ответ тот завалил старшего партнера оскорбительными и расистскими сообщениями в WhatsApp. В разговоре с журналистом FT Эппингер сказал, что сожалеет об этом.

Представители Лахани в ответ на запрос FT заявили, что тот свернул «коммерческую деятельность с Россией» после начала войны, а в истории с Tejarinaft и другими упомянутыми в материале компаниями выступал только как «консультант».